Орден марийских скальдов
 
Предуведомление
Героические песни
Марийская мифология
Мифы о сотворении мира
Мифы о богах
фрагмент 1
фрагмент 6
фрагмент 5
фрагмент 4
фрагмент 3
фрагмент 2
Мифы о героях
Лирические песни
Марийское фэнтэзи
Из истории марийского народа
Гостевая
Rambler's Top100

Образы марийских богов восходят к седой древности. Еще в эпоху уральской общности сформировалось представление о существовании двух солнечных хозяек животных - матери и дочери. Таковы, по своему происхождению, марийские Мланд (Калтак) и Юмон-Удэр, саамские Раннанейда (Равдна) и Разиайке, удмуртские Музьем-мум и Му-Килчин, обско-угорские Калташ-Эква и Мортим-Эква.
Финно-угорская мифология не сохранила древнейшей легенды о "лишних светилах", располагавшихся на рогах богинь и уничтоженных отважным охотником-шаманом Маином. Зато она присутствует в мифах ряда сибирских народов. Ее отголосок можно обнаружить в марийском и саамском мифах об оленях с золотыми рогами, коми-пермяцком мифе о стрелке Пере, а также в калевальском сказании о похищенных Лоухи светилах, попытках Ильмаринена выковать новые солнце и луну.  
С переходом к патриархату место олених (коми. *Пежйан, мар. *Пючёмыт - "олениха и ее родичи") занял дикий и необузданный дух природы, воплотившийся в образе шестиногого лося (оленя) и небесного охотника. Видимое движение солнца с востока на запад, первобытные люди воспринимали как бегство лося-светила от преследующего его божества. Персонажи мезолитической мифологии дожили до финно-угорской эпохи. Таковы марийские Эрге-Пугос (Пу-гош)  и Сорд (Шордо), финские Хийси и Леммикяйнен, саамские Мандяш и Арома-Телле, обско-угоский Мирхум и Сарп.
Финно-угорский миф о чудесной охоте проник в германскую и индо-иранскую мифологии (восьминогий конь Одина Слейпнир, чудесный зверь Шарабха) при том, что табуированное, слово сарп (шорд) - "лось" в марийском и мансийских языках не иранского, а уральского происхождения (урал-алт. *sarta). Отсюда название мифического зверя в индийской мифологии шарабха, которого не мог настигнуть ни один охотник, потому что у зверя было восемь ног.
Возможно уже в финно-угорскую эпоху, последовавшую за уральской, и длившуюся до начала I тыс. до н.э., начинает складываться представление о могущественном верховном "старце", которое постепенно ассимилировало образы древних культурных героев и небесных божеств. Именно такое происхождение имеют синкретичные культы финского Укко-Юмала, марийского Куго-Юмо, "Великого бога (неба)"
Возвышение фигур громовников, было вызвано появлением военных дружин, возглавляемых вождями племен - кугусами. Старый общефинно-угорский бог воздуха Юма-Тарум (*Juma-Tarum) - мифический первопредок вроде скандинавского Бора, перешел в разряд "праздных божеств", препоручившим управление миром представителям младшего поколения небожителей.
Впрочем, этого не произошло с карело-финским Укко. Хотя как верховный бог, он принимает непосредственное участие в ряде рун, все же его роль несопоставима с центральной ролью шамана Вяйнямёйнена. В сравнении с Екухайненом и, тем более Ильмариненом и Леммикяйненом, - Вяйнямёйнен глубокий старец, которого сторонятся молодые девушки, соучастник творения мира, старший брат в семье небесных богов, получающий помощь от самой "первой из женщин", богини Ильматар (эпизоды "Калевалы", где "мать творенья" посылает в помощь своему сыну Сампсу Пеллервойнена, чтобы тот помог демиургу засадить землю деревьями; Туури, чтобы обучить Эйнемойнена навыкам подсечного земледелия и т.п.). Возможно, эта особенность проистекает из-за консервирующего влияния архаической саамской мифологии, оказавшей также значительное влияние на эддическую апологетику Одина.
Для всех финно-угорских мифологий был характерен религиозный синойкизм, т.е. слияние культов и образов атмосферных божеств в единую фигуру творца и управителя Вселеной, через отверстия в небесах наблюдающего за людьми и спускающего туда младших богов - покровителей людей, или даже какие-либо культурные блага. Подобным образом поступает Укко, дающий Ильмаринену свой золотой молот, которым тот поражает жертвенного "быка Виро"; сыпящий снег, чтобы Вяйнямёйнен (Эйнемойнен) смог укротить горячего жеребца Похъёлы и т.п.
Марийский Кугу-Юмо создает чудесного лося с золотыми рогами на которых вырезает знаки, повествующие о тайнах окружающего мира. Он посылает животное на землю к первой паре людей, посвящая их таким образом в тайну письменности. В этом мифе Кугу-Юмо выступает как типичный культурный герой, его роль вполне сопоставима с ролью Гайаваты:

Так, в своих заботах мудрых
О народе, Гайавата
Научил его искусству
И письма и рисованья
На бересте глянцевидной,
На оленьей белой коже
И на столбиках могильных.

(Лонгфелло Г.У. Песнь о Гайавате, XIV. Письмена.)

Что касается дальнейшей судьбы богинь-олених, то она подчинялась той же логике синойкизма. Однако сама специфика женского начала, заключающегося в сохранении пары мать-дочь, периодически вызывала всевозможные инверсии. Сложившийся на раннем этапе присваивающего хозяйства образ щедрой матери-природы - марийской Пюр, коми-пермяцких Пармы и Дзудзи, карело-финской Осмотар, часто раздваивался. Как "самая старшая из женщин", она стояла в начале мироздания. В образе утки богиня-мать опускалась на воды первичного океана, чтобы снести яйцо из которого образовывались земля, небо и солнце. Как "дева моря" она формировала рельеф дна, очертания островов. Э. Лённрот называет ее Илматар, "дочерью воздуха, стройным дитя творенья".
Думается, это поэтическая фигура автора не настолько уж далека от народной традиции. Марийская мифология знает легенду о рождении Юмо, бога воздуха, и Йина, бога неба, из яйца, снесенного Лудо, уткой. Эта утка носит также говорящее имя Юман, "мать неба-воздуха". Этногенетический миф о дочери Юмо, т.е. "дочери неба-воздуха", особенно ярко подчеркивает ее роль роль в деле мироустройства. Она спускается на землю со своим зведным стадом, таким образом не только населяя животными землю, но и делая всеобщим достоянием тайну скотоводства. Вступая в брак с юношей, вышедшим из земяники, Дочь Неба производит на свет первого человека, от которого ведут свой род марийцы. 
Образ богини-прародительницы получил особое развитие в коми мифологии, где она носит сходное с марийским имя Парма. Парма - это тайга, огромные пространства занятые хвойными лесами в верховь-ях рек Камы и Печоры, характеризующиеся холодным и влажным кли-матом, согласно мнению Хайды, место первоначального обитания уральских племен. Коми-пермяцкие легенды утверждают, что сама мать-тайга Парма была матерью Перы - первопредка. В ряде мифов фигурирует великанша Дзудзя, разом родившая шестерых сыновей. Верховный бог Ен дал ей еще четыре груди, чтобы она могла прокормить свое потомство.
В марийской мифологии Пюр (отсюда пюртус - "природа") мать великана Нара (Пора), олицетворение первобытной дикости. Отсюда, вероятно, поры - удм. "мари", т.ж. пьёрен - мар. "мужчина, т.е. "человек, потомок Пора".
Землю в финно-угорской мифологии воплощала богиня, часто являвшаяся супругой небесного бога, который за провинность сбросил ее на землю. Она стала покровительницей хтонических существ, одновременно воплощавших плодородие и связанных с землей, водой и преисподней. Верили, что эта богиня обитает в верховьях (или низовьях, как биармская Зорни-най или обская Калташ-Эква) Мировой реки, покровительствует роженицам и детям, наделяя их судьбой-долей, а шаманам-тунам дарует сверхъестественные способности.
Ее имя восходит к общефинно-угорским словам, обозначающим землю, женщину и т.п. Таковы удмуртская Музьем, обско-угорская Калташ-Эква, коми-зырянская Ань, саамская Акка, финская Рауни (Маан-Эмойнен), супруга Укко.
Этимологии великих богинь античного мира почти все основы-ваются на различных вариациях, комбинациях древнего корнеслова со значениями земля, мать, женщина-самка. Гея (земля), Деметра (мать-земля), Гера (госпожа), Инана (владычица небес), Артемида (медведица), Лето-Латона (от малоаз. lado - "жена"), Ма-Дивия (великая мать) и т.д. Характерно имя славянской богини Матери-Сырой-Земли. Марий-ская мифология не является исключением.
Однако стоит помнить о том, что современное марийское и мордовское обозначение категории женских божеств и, частично, природных духов - ава, есть модефицированное булгарское aba, восходящее к тюркскому слову, служащему обозначением старшего в семье - отца, матери, сестры. Об этом достаточно убедительно пишет Р.Г. Ахметзянов. Впрочем, оба языка сохранили древний финно-угорский фор-мант *ne в таких словах как чучуньё (мар.) - "жена младшего брата матери" и ана (морд.) - "тёща". Что касается его очевидной близости марийского вари-анта к индоевропейскому *guena (фин. najnen; коми naj - "женщина"), а мордовского к тюркскому ana, то в этом нет ничего удивительного, учитывая факт его ностратического происхождения от основы *at(n) с тем же расширительным значением в смысле родители (ср. готск., лат. atta; осет. ada - "отец"; древ. инд. atta - "мать").
Слова мать и женщина тождественны в обской-угорской мифологии (эква - "женщина", отсюда Калташ-Эква - "женщина Рождающая-Творящая" - почти точный эквивалент марийского Шочын-ава; сянь - "мать", отсюда Йоли-торум-сянь - "нижнего неба мать"). В настоящее время в марийском языке такую фукцию выполняет образо-ванное с помощью суффикса слово удрамаш (от удэр - "дева" + суфф. -маш).
Есть смысл предположить, что имя загадочной мордовской Анге-Патяй, учитывая существующие параллели в марийской (Эрге-Пугош, - в этом случае мы имеем пример очаровательной народной забывчивости, сторонясь, впрочем, заманчивой, но несколько искуственной гипотезы о двуполой природе этого божества, хотя материалы по удмуртскому Килдисину и обской Калташ, свидетельствуют в ее пользу) и ханты-мансийской традициях (Анке-Пугощ), означает Дающая (детей) Женщина, т.е. мать. Возможно уже в древнеповолжском языке сущест-вовало слово, служащее специальным обозначением богини-матери *an(g,k)e-put(g). Мельников-Печерский замечает, что Анге-Патяй слово в слово переводится как "мать-богиня".
Принятое в большинстве источников по марийско-мордовской мифологии написание имен богинь с добавлением позднейшего ава, например Мланд-Ава, Мод-Ава, Тул-Ава, Верь-Ава, Кожлава и т.д., безусловно отражает реальность, но совершенно не годится для адекватного описания древневолжского язычества, по крайней мере до прихода булгар-тюрок. На наш взгляд более оправданным было бы написание имен богинь с заглавной буквы без указания родовой принадлежности, или добавления к ним реконструироваемого древнего, исконно марийского ньё (морд. анге) - Мланд-Ньё, Мод-Анге, Мардэж-Ньё, Кожньё и т.д. Тем более есть пример очень близкого сходства с возможной финно-пермской традицией, а именно именем коми-зырянской богини Зорни-Най, Золотой Матери. В пользу первого решения вопроса свидетельствуют письменные памятники XVIII века. Рычков пишет о Каве, Юмон-Пелгом (от араб. gava - воздух), с заглавной буквы, без всяких эпитетов, называя ее "живущей отдельно от всех других богов, в неизмеримой пучине воздуха и простирающей свою власть на все человеческие нужды". 
Отсутствие в марийском языке категории рода, а также специального суффикса -tar, которое в карело-финской мифологии служит обозначением категории женских божеств и духов (напр. Ильматар, Осмотар и т.д.), отчасти компенсируется указанием на особенности культа и текстами мифов. Кроме божеств грома и молнии - все они относятся к категории "матерей". Некоторое исключение в этом смысле представляет удмуртская мифология, знающая Гундыри-Мум, хозяйку молнии. 
Что касается позднейших марийских атмосферных божеств, вро-де Ош-Кече-Куго-Юмо, т.е. "Великого Бога Светлого Дня", они частью представляют собой застывшие эпитеты, постепенно вытесняющие древние имена природных духов - юмо (Тул-юмо, Кече-юмо и т.д.). Это уже не живое мифотворчество, но разрушение мифологической системы на ее высших уровнях, связанное с измельчанием высших бо-гов, переходом их в класс духов, когда "даже сама мысль о брачных отношениях между богами начинает представляться кощунственной", а фигура главы пантеона приобретает монотеистические черты. 
Занимая среднюю зону финно-угорской вселенной, земля долгое время господства матриархального строя оставалась главнейшей боги-ней уральских племен. Да и в других сферах господствовали женские персонажи, такие как олицетворение природы Пюр, солнца Кече, воды Вюд, зари Ужара и.т.п. Финно-угорские мифологии даже в позднейшую эпоху характеризуются избыточным количеством женских божеств, а также значительной ролью, которую те играют в сюжетных мифах.
По отношению к мужским божествам воздуха и неба - прафинно-угорская Ма (*Ma) изначально занимала главенствующее положение, что находит параллель в греческой мифологии, согласно которой Гея, Земля, породила Урана - Небо, Понт - море и горы, будучи одной из четырех первопотенций наряду с Хаосом, Тартаром и Эротом. Хотя в олимпийский период Гея отошла от активных дел, она все же продолжала играть значительную роль в героической мифологии (совет Рее о том, как ей избавить Зевса от прожорливости Кроноса, идея начать Троянскую войну и т.д.).
Марийская мифология, как и другие финно-угорские мифологии, хорошо сохранила архаический культ Великой Матери. Характерны генеалогические параллели с культом крито-микенских женских божеств. Луда-Юмон, родственна пеласгийской Эвриноме, которая, танцуя над водами, поймала и сжала в своих руках ветер, оказавшийся мировым змеем Офионом. Вступив с ним в брак, Эвринома снесла яйцо. Офион семь раз обернулся вокруг этого яйца и высиживал его до тех пор, пока оно не раскололось и не появилось из него все, что только есть на свете: солнце, луна, планеты, звезды, земля, реки, деревья и т.п.
Подобно Эвриноме и Офиону, Луда и Юма стали первыми владыками древнемарийского Олимпа. Воспоминание о некогда значительной роли Луды сохранилось в пермяцко-обских представлениях о Зорни-Най, русской Золотой Бабе, представлявшей собой установленную в особом святище огромную фигуру женщины, держащую на своих коленях дочь и внучку, пермяцком предании о "болотной хозяйке" Лемме (мар. лоп, лем), а также в марийском мифе о том, как утиная стая помогла первым людям, бродившим по топкой низине, найти сухую землю.
Вплоть до настоящего времени сохранялся культ "живущей отдельно ото всех других богов" владычицы воздуха - Юмон-Пелгом (Кавы), в жертву которой приносились не только обычные для женских божеств куски пряжи, украшения, но и скот, зерно. В честь Юмон и других атмосферных богинь, например Кече (Солнца), устраивались публичные моленья и пиры, в которых, как правило, принимали участие только женщины. Есть свидетельство о том, что 26 августа прибалтийские финно-угорские народы отмечали день Илматар, богини-прародительницы. Интересно, что греческая Гея, как доолимпийское божество, не имела специального культа, но у нее было свое прорицалище в Дельфах.  
Дочь Луды - Мланд-Ньё, тождественна целому ряду эллинских богинь. Она истинная Рея-Кибела поздней античности. Ее образ, подобно образу Геи, частично воплотился в фигурах юных божеств плодородия Юмонудэр и Пеледе (впрочем, имеющим довольно древние истоки). Кажущаяся странной тенденция к слиянию Геи с Аполлоном, Реи с Деметрой, представляется не столь уж необычной, в сравнении с хронологически и культурно чуждой ей финно-угорской мифологией. Временами древняя богиня рожденья Шочэн-Ньё отождествлялась с Эрг-Пугошем, "божеством дающим мальчиков". В чем-то она отражала многогранность политеического сознания, наряду с Гей и Ураном, выделяющего Рею и Кроноса.
Культ богини земли занимал важное место в системе аграрной обрядности. Подобно тюркской Умай и греческой Гере, марийская Мланд-Ньё считалась супругой Кугу - верховного бога патриархальной эпохи. Праздник плуга, приходившийся на начало лета, и связанный с освящением первой борозды яичной скорлупой, символизировал собой брак земли и неба.
Как мать "небесной девы" Юмонудэр, дочери Кугу, Мланд-Ньё упоминается в цикле марийских мифов о доме Кугу, расположенном высоко в небе среди звезд. Но земля - не только дающая жизнь стихия - она с неизбежностью воплощает то начало, которое символизирует нижний мир хтонических чудовищ и демонов. В образе богини, стоящей на ящерах, восьминогих пауках (столько же конечностей было у скандинавского Слейпнира), она предстает на шаманских средневековых бляшках. Известно, что пауки были атрибутом мордовской Анге-патяй. Паутину называли также "пряжей богини".
Согласно коми-зырянскому преданию, земля, Му (Мланд), принимает в себя девушку, которая отправляется в подземный мир к богине Йоме, чтобы выпросить у нее невест для своих братьев и избежать кровосмесильного брака. Для этого девушке приходится совершить специальный обряд. Когда девушка надевает обувь, то по щиколотки проваливается в землю, одевает рубаху - уходит по колени, накидывает сарафан, погружается под землю. Схожий сюжет лежит в основе шумеро-вавилонской поэме о сошествии Инанны-Иштар в преисподнюю, а также в мордовской балладе о матери, встающей из могилы, чтобы оказать помощь страдающей от самодурства мачехи дочери.
Перед тем как похоронить человека, марийцы должны были бросить в могилу несколько серебрянных монет, чтобы "выкупить" участок у ее хозяйки - Мланд. Известен вариант коми-зырянского мифа, в котором Ен и Омоль обитают в болоте в образе лягушек.
Считалось, что мир мертвых расположен глубоко под корнями мирового дуба. Там нет солнца - вместо него светит лишь тусклый огарок свечи, над головами умерших серое каменное небо. Противники Кугу и в загробной жизни не знают покоя. Они обязаны трудиться на Ена и его семью: рубить деревья каменными топорами, ткать холсты.   
В эпоху героической мифологии к этому облику хтонической богини добавился образ заступницы, охранительницы родной земли от врагов. Мланд-земля выступает против Ена. Она обрушивается под ногами злого бога. Когда тот оказывается в преисподней, сын Кугу заковывает Ена в цепи, чтобы дядя не мог вырваться наружу.
Марийская богиня рождения Шочэн-Ньё сохранила свое высокое положение и в позднейший период, когда большинство женских божеств перешло в разряд духов. В этом несомненное доказательство древности ее образа. Имя богини может быть сопоставлено с именем финской Луонатар, "созидающей", а также эпитетами удмурской и обско-угорской богинь - Килчин, Калташ, служащими обозначениями созидающей силы природы. В эпоху матриархата женщина-мать была безусловным демиургом, стоящим у истоков мира. И эта ее роль сохранилась в позднейшей мифологии. 

* * *

Необыкновенно суровая природа северо-восточного угла Европы не могла не родить резкого дуализма в мифологических воззрениях финно-угров, хотя сама идея противопоставления плохого хорошему, белого черному, удачливого Прометея неудачливому Эпиметею, была общемировым явлением. Однако только в среде финно-угров и иранцев, она получила свой ярко выраженный моралистический характер. Противоборство двух начал, доброго (Юмо, Куго-Юмо) и злого (Йына, Ена), стало идейным и сюжетным стержнем, вокруг которого вращались мифологии всех без исключения финно-угорских народов.
Стоит учитывать, что главная харктерная черта простонародного христианства - его подавляющий дуализм. Целый ряд древних марийских мифов тотемического происхождения перемешался с христианскими легендами, только еще более подчеркнув созидательную роль особой категории племенных божеств - кугу. Таковы мифы, объяс-няющие факт поклонения отдельных марийских родов деревьям, озерам, рекам, а также лесным животным, например совам, ежам, оленям. Мифы эти зачастую носят этиологическую нагрузку, объясняя появление тех или иных признаков животных.
Соседствуя с христианскими апокрифическими легендами, они все же заметно отличаются от них своим архаизмом: так еж в марийской мифологии не пассивный объект божественного промысла и даже не противостоящий ему простак-гордец, как например коршун из известного славянам богомильского сказания, но могущественный при-родный дух, зооморфный предок, зачастую превосходящий Юмо - небесного бога в могуществе. Обиженный на зверей, за то что они насмехались над его неуклюжестью, он произносит заклинание, делая кривыми стволы деревьев и русла рек.  
Кугуен, это не сколько "большой Ен", злое божество, но племен-ной бог, почитавшийся наряду с Кугу-Юмо. Интересна вообще роль младшего брата в марийском пантеоне. Ряд мифов рисует его добродетельным демиургом Йыном. В мифологии коми-пермяков Омоль, функционально тождественный марийскому Ену, первым изобретает ковку железа. Из капелек своей крови он создает всевозможных зверей, а также первую женщину Ань, которую у него похищает старший брат. Примечательно, что жена Омоля не признает власти похитителя и помогает своему возлюбленному вернуть ее обратно. Старший брат в этой концепции получает явно отрицательные черты. Такая инверсия, взаимодополняемость добра и зла, их сакральное оборотничество, является наиболее архаическим проявлением финно-угорского дуализма. 
Очевидно, что культы Юмо (воздуха) и Ена (неба) существовали уже в древнемарийскую эпоху. На этой ранней уранистической стадии марийцы обожествляли само небо. Различные небесные явления выступали атрибутами Ена, которому приписывались свойства живого существа. Последующая инверсия образа древнего божества привела к возвышению Юмо, хотя в некоторых мифах Ен продолжал играть центральную роль. Со временем слово 'юмо' стало обозначать небо. Исконное его значение удержалось в слове 'юж'. Что касается этимологии имени Ена - подлинный смысл его скоро был забыт.
Известную роль здесь имеет близость слова 'кугу' к слову 'курук' или 'курык', 'гора'. Подобно шумерской божественной номенклатуре (ср. эпитет Энки, одного из главных богов аккадского пантеона, и наименование его храма в Ниппуре - Кур-галь, Экур, 'Великая гора', 'дом Горы'), марийская традиция указывает на горы как на местообитание верховных божеств. В фольклоре сохранились имена духов и родо-племенных вождей: Кара, Кукарки, Кюльмезя, обитавших на вершинах гор. Вплоть до 30-х годов XIX в., марийцы проводили общенародные жертвоприношения у большого камня Чумбылата, возвышавшегося на вершине холма.
С падением роли охоты в жизни марийских племен, возрастанием роли скотоводства, подсечного земледелия, и самое главное, военной добычи, культ патриархального божества неба, прежде довольно смутно представляемого начала, Юмо, стал приобретать все более значительные черты.
Консолидация марийских племен вокруг князьков владевших укрепленными поселками, в которые стекалась дань с окрестных племен, рано способствовала превращению некогда безличного божества, чье имя служило обозначением категории мужских природных духов вообще и, через эту буквальную атрибутацию, обозначением неба как такового, в грозного повелителя облаков, ветра, светил, животных, растений, всего сущего на земле.
Эта теперь уже действительно монотеистическая тенденция, в противовес первобытному универализму, впрочем не была доведена до логического конца, будучи осложненной спецификой языческого мышления, склонного к антропомирфизации всего и вся. Юмо сохранил присущую природным духам многоликость. Он мыслился богом Светлого Дня, Добрым богом, Богом грома и молнии, богом солнца, луны и звезд.
В связи с усложнением жизни, появлением новых отраслей человеческой деятельности - более развитым и регулярным земледелием, скотоводством, бортничеством, строительством просторных наземных жилищ, загонов для домашних животных, сооружением обрядовых построек, он получил широкое поле деятельности, став Богом скота, Богом пчел, Богом усадеб и т.п.
Тем временем, параллелельно этому, подходил к концу процесс формирования отдельных марийских племен. Каждое такое племя имело своего бога, 'кугу', что в переводе значит 'старейшина'. Кугу олицетворяли собой власть патриархального вождя, главы военной дружины над соплеменниками. Они включали в себя элементы культа предков. Каждый вождь после своей смерти становился богом, пополняя сомн небожителей, продолжавших жить и на том свете вместе со своими стадами, женами, дружиной.
Так арахическое представление о потустороннем мире как простом отражении земного мира поддерживало новый культ, входило в него органической частью.
Воинский компонент тоже сказался на образе верховного бога. Подобно карело-финскому Укко, он мыслился восседающим на золотмо престоле. На его голове находилась золотая шапка, а в руках железный молот.
Сын Кугу-Юмо, Эрг-Пугос, представлялся в образе молодого дружинника на белом коне с богатой сбруей. Вместо молота в его руках был чудесный меч, поражающий врагов, светившийся голубым светом при их приближении. Есть все основания сравнивать его с мордовским божеством грома - Пургине-пазом, видя в Эрг-Пугосе покровителя дружинного сословия, подобного балтскому Перкунасу и скандинавскому Тору. Как одна из ипостасей бога грома-молнии, Гулдра-Волгенче, он символизировал развитую стадию уранистического культа, получившего особенно яркое выражение у древних германцев.
Другим источников формирования образов племенных божеств, предшественников Кугу-Юмо, были представления о культурных героях. Каждое марийское племя имело своего мифического покровителя - мари, 'мужа'. То, что это слово было заимствовано из иранских языков позволяет нам выделить целый класс божеств, позднее воплотившихся в образы сказочных великанов. Большинство имен племенных богов сохранилось в топонимических преданиях, гидронимах. Так племя жившее по берегам реки Иж считало своим предком Ыж-мари.
Аналогичное происхождение имеют имена Лемда или Немда (от р. Немда), Кокша (от р. Большая и Малая Кокшага), Рыдвак (от р. Рутка). Некоторые антропонимы позволяют выделить географические особенности расселения ряда племен: Икса-мари (от икса - залив), Нур-мари (от нур - поле, свободное от леса пространство) и т.д. Некоторые из таких имен происходили от табуированных названий животных, например, Сур-мари (от шурманше - рысь, рогатый), Вараш (от вараш - ястреб). По всей видимости они отражали промыслово-охотничью стадию формирования марийского пантеона.
Сближение культов Кугу и Юмо, функционально сблизившихся, произошло быстро и незаметно. Однако характерно, что синкретический культ Кугу-Юмо не смог полностью вытеснить ни один из предшествующих культов. Отдельные марийские племена почитали Кугуенга, собирательный образ божественного старца.
Однако нельзя незаметить того, что новый культ впервые связал отдельные сферы мифологического сознания в достаточно цельное по тому времени языческое мировоззрение. В образе Кугу-Юмо непротиворечиво соединились функции культурного героя и небесного вождя, главы патриархальной общины. Как римский pater familias он имел свою семью: жену, детей, круг родственников, воплощавших различные стихии, отдельные стороны человеческой жизнедеятельности. Это все вело к складыванию единого марийского пантеона.

 Copyright © maritumerjumo@bk.ru 
BOXMAIL.BIZ - Конструктор сайтов
WOL.BZ - Бесплатный хостинг, создание сайтов
RIN.ru - Russian Information Network 3